В первой половине 2014 года у Путина был шанс осуществить разворот российской политики, покончить с западничеством и либерализмом в плохом смысле этих слов, произвести кадровые чистки и начать большое воссоединение русского народа.
Этот шанс появился после майдана в Киеве и возвращения Крыма.
Весной 2014 года Путина готова была поддержать вся страна, не просто готова была - поддерживала. И весь юго-восток Украины готов был последовать за Крымом, готов был вставать вместе с Донбассом, даже в Киеве были те, кто поддерживал возвращение к России.
И это не пустые слова - осталась масса подтверждений в записях и воспоминаниях от свидетелей украинских событий.
Харьков готов был подниматься - с оружием или без, как будет нужно. Запорожье было готово. Одесса колебалась, но вместе с другими поднялась бы и она.
Но не в Украине дело.
Внутри России поддержка Путина была такова, что он мог производить любые перестановки в правительстве, мог назначать внеочередные выборы в Думу, мог менять губернаторов, как сочтет нужным - все его инициативы в апреле-мае 2014 года были бы поддержаны абсолютным большинством.
Даже элита не могла бы противиться инициативам президента, любые противники были бы сметены и выставлены как предатели, как Березовский и Ходорковский.
В 2014 году у Путина был карт-бланш.
Это был самый лучший шанс, самый лучший момент для разворота внутренней и внешней политики от западничесва к национальным интересам. Лучшей ситуации для этого даже представить нельзя.
Лучшего шанса для разворота политики, перестановок и реформ у Путина никогда не было до этого и уже никогда не будет.
И он не мог этого не понимать.
Но как он воспользовался распахнутым настежь окном возможностей?
Он захлопнул его.
Минские соглашения - это замок, который был повешен на закрытое окно возможностей. Это узел, который затянут на русском национально-освободительном движении, возникшем на Украине после победы майдана.
Путин испугался тех возможностей, которые открылись перед ним и просто захлопнул окно. А когда обнаружилось, что окно закрыто недостаточно плотно, его закрыли плотнее, повесив в начале 2015 года второй замок.
Да, возможности были сопряжены с риском.
Не всем понравился бы разворот политики, особенно в элите.
И Запад не мог бы одобрить такой разворот.
Но ни одно большое и важное дело не обходится без риска. Ничего нельзя добиться, не рискуя. Любые изменения сопряжены с опасностями. Вся жизнь, в конце-концов, это один сплошной вызов. А большая политика - тем более.
И вообще, управление Россией само по себе открывает большие возможности, сопряженные с большими рисками, потому что Россия - большая страна с огромными ресурсами.
И тот, кто не способен пользоваться возможностями России, кто боится, что его действия не одобрит часть элиты или Запад (который никакие действия по укреплению России не одобрит по определению) - тот просто не достоин назначения на высший государственный пост.
Но самое главное - Россия после 1991 года движется неправильным курсом, она свернула со своего исторического пути, бросила на произвол миллионы своих сограждан и идет к технологическому и нравственному упадку.
И в 2014 году был лучший шанс для того, чтобы вернуть Россию на ее исторический путь, чтобы исправить курс, чтобы перейти от упадка к развитию и от совершения ошибок к их исправлению.
И не воспользоваться этим моментом, самым лучшим моментом, который только мог быть - уже преступление.
Это величайшее преступление, которое только можно совершить на высшем государственном посту.
Даже бездействие в таких ситуациях преступно. Но Путин не бездействовал. Он сделал все, чтобы закрыть окно возможностей, надежно запереть его, отвести Россию от этого окна и чтобы она перестала в него даже смотреть.
Поэтому после подписания минских соглашений Путин для меня умер.
Как биологический объект он еще жив - он ходит, дышит, двигает руками, что-то говорит.
Но как глава государства российского он для меня больше не существует.
Он превратился в маленького человека с мальчишескими интересами и детскими представлениями о жизни, который по стечению исторических обстоятельств, по большей части трагических, оказался у руля огромной страны, но все, на что у него хватило сил и способностей - это вставить палку, чтобы заблокировать руль, потому что взяться за него и управлять он боится, да и просто не умеет.
Его вполне устраивает то, что на капитанском мостике его хорошо кормят и все смотрят на него снизу вверх.
Он превратился в президента Шредингера, который есть и нет одновременно.
Формально глава России есть, но фактически - нет.
Нет главнокомандующего. Нет государя.
Нет того, кто борется с плохими боярами, либералами и компрадорами, которые мешают ему править Россией. Если бы он был, если бы он хотел бороться - в 2014 году у него для этого было все, что нужно. Все, чтобы вымести поганой метлой и плохих бояр, и компрадоров, и либерастов - все было. Желания не было.
Путин сам оказался тем боярином, либералом и компрадором, которому никто из его окружения и российской элиты не мешает. Те, кто когда-то мешал - Березовский и Ходорковский - одного нет, а второй далече.
В 2014 году если что-то и мешало Путину, то это открывшееся окно возможностей, русская весна, русское национально-освободительное движение.
Но на смену русской весне пришло горячее донецкое лето, а потом подул северный ветер и наступила холодная минская осень.
Вот собственно и все.
Путин для меня умер.
И оглядываясь назад, я понимаю, что он даже и не жил никогда.
Journal information